По мнению В.
Маслакова, В. Пленкина, К. Зубкова и других экономистов, в контексте раскрытия
этого противоречия можно выделить, по крайней мере, два крупных политических
разлома, в результате которых происходила трансформация общей региональной
экономической структуры.
Первый
состоялся в начале 1930-х гг., когда в результате
административно-территориальной реформы большие края и области СССР были
разукрупнены, что имело своим прямым следствием политическое уничтожение
институциональных структур экономического регионализма и принципов комплексной
организации хозяйственной жизнедеятельности экономических районов. В итоге в
региональной политике доминантной стала интегративная модель «регион для
страны», реализация которой повлекла за собой долговременный феномен узкой территориально-отраслевой
специализации вновь созданных областей и краев. Отличительной чертой технологии
регионального управления, сформировавшейся в этот период, явилось отделение
структуры политического господства (административно-территориальное управление)
от структуры экономической силы, воплощенной в потенциальной хозяйственной мощи
и комплексной самодостаточности (или законченности) крупных регионов.
В результате
на долгое время был обеспечен стратегический перевес отраслевого управления
экономикой над региональным, а вертикальных, иерархически организованных
властных отношений — над горизонтальными, социально-территориальными. Сами же
регионы в силу разделения структур экономического и политического руководства
оказались лишены минимальной политико-экономической субъективности, смыслового
единства в основах своего существования, способности влиять на принятие
социально-экономических решений и планировать свое развитие.
Вторая
крупная трансформация, оказавшая сильнейшее воздействие на региональный уровень
экономической деятельности, связана с переходом в начале 1990-х гг. к рыночной
либерализации. Эффект распада системы жесткого централизованного контроля за
экономикой и отмирания отраслевых управленческих вертикалей проявился в том,
что в рамках пространственной структуры страны, заданной сеткой административно
— территориального деления, пришлось решать множество непространственных задач,
которые ранее последовательно изымались из системы территориальных отношений.
Одновременно
в условиях открытого рынка и спонтанно происходившей перегруппировки или
разрыва хозяйственных связей в системе ранее единого народнохозяйственного
комплекса страны отчетливо обнаружилась скрытая ранее и компенсировавшаяся
мерами директивного регулирования трехуровневая секторальная структура, с
характерными, специфичными для каждого уровня спросовыми ограничениями и
пространственными зависимостями, включавшая: крупноинтегрированный
высокотехнологичный сектор ВПК; сектор обрабатывающей промышленности; ТЭК с
группой сопоставимых с ним по положительным конъюнктурным показателям сырьевых
отраслей.
Подобное
расслоение экономической структуры (на общенациональном фоне) негативно
повлияло на формирование в административных регионах подсистемы межотраслевых
комплексов, что повлекло за собой усиление, во-первых, фрагментарности
региональной экономической системы, во-вторых, уровня энтропии слагающих ее
элементов, чем во многом объясняется сегодня кризис регионального управления.