Сергей Леонидович Рубинштейн
Основы общей психологии
Глава IX. ВоображениеОбразы, которыми оперирует человек, не ограничиваются
воспроизведением непосредственно воспринятого. Перед человеком в образах может
предстать и то, чего он непосредственно не воспринимал, и то, чего вообще не
было, и даже то, чего в такой именно конкретной форме в действительности и быть
не может. Таким образом, не всякий процесс, протекающий в образах, может быть
понят как процесс воспроизведения. Собственно каждый образ является в какой-то
мере и воспроизведением — хотя бы и очень отдалённым, опосредованным,
видоизменённым — и преобразованием действительного. Эти две тенденции
воспроизведения и преобразования, данные всегда в некотором единстве, вместе с
тем в своей противоположности расходятся друг с другом. И если воспроизведение является
основной характеристикой памяти, то преобразование становится основной
характеристикой воображения. Воображать — это преображать.
Существа действенные, люди не только созерцают и познают, но
и изменяют мир, преобразуют его. Для того чтобы преобразовывать
действительность на практике, нужно уметь преобразовывать её и мысленно. Этой
потребности и удовлетворяет воображение. Воображение неразрывно связано с нашей
способностью изменять мир, действенно преобразовывать действительность и
творить что-то новое. Поэтому прав был А. М. Горький, когда говорил, что
«именно вымысел и замысел поднимают человека над животным» — вымысел прежде
всего как замысел.
Под воображением в самом широком смысле слова иногда
разумеют всякий процесс, протекающий в образах. В таком случае память,
воспроизводящая образы прежде воспринятого, представляется «лишь одним из видов
воображения» (Ф. Кейра, А. Селли, П. П. Блонский и др.). Исходя из этого,
приходят к различению репродуктивного и творческого воображения и отожествлению
первого с памятью.
Поскольку, с одной стороны, воображение всегда опирается в
какой-то мере на прошлый опыт, а с другой — образное воспроизведение обычно,
как показало исследование, в какой-то мере преобразует воспроизводимое, между
воображением и образной памятью бесспорно существует связь. Но не менее
бесспорно и существование между ними различий. Если исходить из такого широкого
понимания воображения, согласно которому оно охватывает любой психический
процесс в образах, то именно потому, что этот термин включит в таком случае и
память, придётся всё равно, внося двойственность в термины, тем же термином
обозначить и воображение в более узком и специфическом смысле слова, в его
отличии от памяти. Поэтому целесообразнее сохранить термин «воображение» для
обозначения этого последнего специфического процесса. Воображение — это отлёт
от прошлого опыта, это преобразование данного и порождение на этой основе новых
образов, являющихся и продуктами творческой деятельности человека и прообразами
для неё.
Основное отличие собственно воображения от образной памяти
связано с иным отношением к действительности. Образы памяти — это
воспроизведение прошлого опыта. Функция памяти — сохранить в возможной
неприкосновенности результаты прошлого опыта, функция воображения — их преобразовать.
Но и эта противоположность существует и осуществляется в конкретной
деятельности человека лишь как единство противоположностей. В процессе развития
с изменением воображения и процессов сохранения и воспроизведения изменялось и
их взаимное отношение На ранних ступенях развития, когда отношение
воспроизведённого образа к прошлому не сознаётся чётко как таковое,
сознательная установка на точность воспроизведения, на его соответствие
объективной действительности ещё отсутствует. Поэтому на этих ранних ступенях
воспроизведение далеко не является копией воспроизводимого. Оно содержит
множество неправильностей, сдвигов, изменений, трансформаций; воспроизведение
ещё четко не отделилось от воображения.
В свою очередь воображение, которое всегда предполагает некоторую
независимость от непосредственного данного, не отделилось чётко от
воспроизведения, пока эта независимость в какой-то мере не осознана.
Воображение в собственном смысле имеется лишь тогда, когда течение образов
перестаёт быть непроизвольным изменением, как бы искажением
образов-представлений, становясь свободным оперированием образами, не связанным
установкой на воспроизведение. По мере восхождения ко всё более высоким
ступеням или формам воображения, оно всё более чётко дифференцируется от памяти.
В своих высших, наиболее специфических проявлениях
воображение предполагает определённое отношение к объективной действительности,
и притом отношение, диаметрально-противоположное тому, которое характеризует
память в её высших сознательных формах. Для памяти в её высших сознательных
проявлениях существенным является то, что образ, объективно воспроизводящий
прошлое, осознаётся в этом своём отношении к нему как его воспроизведение. С
этим связана сознательная установка на точность воспроизведения, приводящая к
сознательному отграничению воспроизведения от всякого произвольного
фантазирования.
Для воображения в тех высших его формах, в которых полностью
проявляется его специфичность, не менее характерным является другое отношение к
прошлому опыту вообще и непосредственно данному — сознание известной свободы по
отношению к нему, дающей возможность его преобразовывать. Эта свобода по
отношению к данному означает прежде всего известную психологическую
независимость по отношению к прошлому. Это различение воображения и памяти
исходит из отношения, с одной стороны, воспроизведённых образов памяти, с
другой — воображения к объективной действительности. Но в обоих этих процессах
можно выделить один общий компонент, а именно само возникновение и формирование
целостного образа-представления, т. е. тот процесс, продуктом или содержанием
которого является представление. Общие закономерности этого процесса имеют
существенное значение для психологии искусства.
Воображение в собственном, совсем специфическом смысле слова
может быть только у человека. Только у человека, который, как субъект
общественной практики, реально преобразует мир, развивается подлинное
воображение. В процессе развития оно сначала — следствие, а затем и предпосылка
той деятельности человека, посредством которой он реально изменяет
действительность. В каждом действии, которым человек изменяет мир, заключён
кусочек фантазии, и развитие воображения, как преобразования действительности в
сознании, тесно связано с реальным преобразованием её в практике, хотя часто
неизмеримо далеко выходит за его пределы.
Всякое воображение порождает что-то новое, изменяет,
преобразует то, что нам дано в восприятии. Это изменение, преобразование,
отклонение от данного может выразиться, во-первых, в том, что человек, исходя
из знаний и опираясь на опыт, вообразит, т. е. создаст, себе картину того, чего
в действительности сам он никогда не видел. Так, например, сообщение о
папанинцах побуждает наше воображение рисовать картины фантастической по своей
необычности жизни на льдине, дрейфующей у Северного полюса. Это ещё очень не
специфическая форма воображения.
Воображение может, далее, предвосхищая будущее, создать
образ, картину того, чего вообще не было. Так М. В. Водопьянов или И. Д.
Папанин могли в своём воображении представить себе полёт на Северный полюс и
высадку на нём тогда, когда это была только мечта, ещё не осуществлённая и
неизвестно осуществимая ли.
Воображение может, наконец, совершить и такой отлёт от
действительности, который создаёт фантастическую картину, ярко отклоняющуюся от
действительности. Но и в этом случае оно в какой-то мере отражает эту
действительность. И воображение тем плодотворнее и ценнее, чем в большей мере
оно, преобразуя действительность, отклоняясь от неё, при этом всё же учитывает
её существенные стороны и наиболее значимые черты. Таким образом, и в этой
форме, отклоняющейся от действительности вплоть до фантастики, воображение не
порывает вовсе с действительностью.
В своих высших творческих формах воображение совершает отлёт
от действительности, чтобы глубже проникнуть в неё.
Мощь творческого воображения и его уровень определяются
соотношением двух показателей: 1) тем, насколько воображение придерживается
ограничительных условий, от которых зависит осмысленность и объективная
значимость его творений; и 2) тем, насколько новы и оригинальны, отличны от
непосредственно данного его порождения. Воображение, не удовлетворяющее
одновременно обоим условиям, фантастично, но творчески бесплодно.
Деятельность воображения естественно и закономерно
порождается преобразующим воздействием направленности личности на образы
сознания, отражающие действительность.
Образы, отражающие в нашем сознании действительность,
являются не статическими, неизменными, мертвенными вещами; они динамические
образования. Стоит сделать попытку фиксировать какой-нибудь образ, чтобы
убедиться в том, как он каждый раз на наших глазах изменяется, сдвигается, в
какой-то мере трансформируется: то одни его стороны выступают на передний план,
то другие; выступающие в один момент отступают, стушёвываются, сходят на-нет в
следующий. Тожественность образа заключается скорее в единстве его предметной
отнесённости, чем в неизменности его наглядного содержания. Образ-представление
по своей природе лабильное, динамическое, каждый раз изменяющееся образование.
Поэтому оно легко поддаётся преобразованию. Но там, где происходит лишь как бы
мерцание образа без определённой тенденции, обусловливающей преобразование в
определённом направлении, никак не приходится ещё говорить о воображении. Здесь
налицо лишь некоторые предпосылки для его преобразующей деятельности.
Однако такие тенденции, обусловливающие трансформацию
образов, отражающих действительность в определённом направлении, неизбежно
появляются в силу того, что на этих образах, вплетённых в психическую жизнь
личности, сказывается общая направленность данной личности, её потребности,
интересы, чувства и желания. Этим и порождается преобразующая деятельность
воображения.
Так же как в практической деятельности, реально изменяющей
действительность, сказываются мотивы и цели личности, её потребности и
интересы, чувства и желания, так сказывается она и в преобразующей деятельности
воображения. Многообразные отношения реальной личности к реальным явлениям
действительности и порождают те преобразования, которым более или менее
сознательно подвергаются в психике человека образы, отражающие
действительность.
Воображение, таким образом, не абстрактная функция, а
закономерно выступающая сторона сознательной деятельности. На этой основе
развивается затем определённая способность, по мере того как воображение
формируется в какой-нибудь конкретной творческой деятельности.
Само восприятие действительности часто преобразуется
воображением под влиянием чувств, желаний, симпатий и антипатий. Эти
преобразования приводят тогда к искажению, а иногда к более глубокому познанию
действительности.
Часто встречающиеся в жизни случаи такой игры воображения
неоднократно отмечались и художниками. О. де Бальзак, например, в «Утраченных
иллюзиях» так описывает первое впечатление, которое произвела на героя повести
Люсьена её героиня Луиза.
«… Из-под берета буйно выбивались рыжевато-белокурые
волосы, с золотистым при свете отливом, с пламенеющими на закруглениях
локонами. Цвет лица у этой знатной дамы был ослепительный. Серые глаза её сверкали.
Нос был с горбинкой Бурбонов, что сообщало особую огненность продолговатому
лицу… Платье, в небрежных складках приоткрываясь на белоснежной груди,
позволяло угадывать твёрдую и красивую линию».
Через 2—3 месяца в Париже, при встрече в театре «Люсьен
увидел, наконец, в ней то, чем она была в действительности,— женщину, какую в
ней видели парижане: рослую, сухую, веснущатую, увядшую, рыжую, угловатую,
высокопарную, жеманную, притязательную, с провинциальной манерой говорить, а
главным образом дурно одетую».
Воображение под влиянием чувств иногда по своему капризу
произвольно порождает желанный образ, но оно же может и ярче выявить подлинный
образ человека. Когда мы любим человека, мы обычно видим его иначе, в ином,
созданном нашим чувством освещении, чем то, в котором он представляется другим.
Случается поэтому, что созданный нашим воображением под воздействием чувства
образ очень существенно расходится с действительным обликом человека.
Подчиняясь нашему чувству, воображение в таком случае может уготовить нам
немало горьких разочарований. История не одной любви протекает в борьбе между
тем воображаемым образом человека, который порождён чувством, и реальным
образом этого человека. Но бывает и иначе: образ, складывающийся при
равнодушном — а может быть, и бездушном — отношении к человеку на основании
обыденных впечатлений, в мелких житейских отношениях, может закрыть подлинный
облик человека мелкими и несущественными штрихами, а большое подлинное чувство
может оказаться мощным проявителем не только самых прекрасных, наиболее
человеческих черт в человеке, но притом именно тех, которые составляют его
подлинную сущность.