Синдром — закономерное сочетание симптомов симптомокомплекс. Под ним также понимают сочетание нарушений или несформированность психических процессов, основой которого является нейропсихологический фактор (определенные физиологические закономерности работы участков мозга, нарушение которых является причиной возникновения нейропсихологических синдромов). Нейропсихологический синдром — закономерное сочетание нейропсихологических симптомов, связанный с выпадением 1 или нескольких факторов. Синдромный анализ — анализ нейропсихоогических симптомов с целью обнаружения общего фактора, объясняющего происхождение различных нейропсихологических симптомов.
При делении психики на отдельные процессы возникает угроза рассмотрения психического процесса без связи с психической деятельностью. Поэтому функциональную диагностику, при которой психический процесс рассматривается отдельно, без связи с другими, не может быть названа достоверной. Нейропсихологический фактор, являясь, единицей анализа психики, помогает преодолеть ограниченность функционального деления психики на отдельные процессы. Синдромный подход в психологии, как и в медицине, основан не на какой-либо универсальной формальной классификации, а на конкретных наблюдениях. Вследствие этого выявляемые психологические синдромы отличаются один от другого по многим параметрам, систематизация которых представляет собой отдельную задачу. В частности, одно из существенных различий связано с характером прогноза. С этой точки зрения могут быть выделены синдромы с относительно благоприятным прогнозом, невротизирующие и психопатизирующие синдромы.
К синдромам с относительно благоприятным прогнозом относятся уход от деятельности, психологическая инкапсуляция, позитивное самопредъявление, гиперсоциальность. Разумеется, и эти психологические синдромы при их сильной выраженности и отсутствии коррекционных мер могут приводить к неврозу или психопатоподобным проявлениям. Однако в большинстве случаев дело ограничивается некоторыми психологическими проблемами, не достигающими степени заболевания и не требующими медицинского вмешательства. С медицинской стороны синдромы семейной и групповой изоляции также имеют благоприятный прогноз. Однако их социальный прогноз принципиально зависит от социальных ориентаций семьи (при семейной изоляции) или группы сверстников (при групповой изоляции), к которой принадлежит ребенок.
Ярко выраженный невротизирующий характер имеют хроническая неуспешность и тотальный регресс. Последний синдром, как правило, развивается на фоне уже имеющегося невроза. При обоих этих синдромах чисто медицинское вмешательство не может быть достаточно эффективным. Оно обязательно должно быть дополнено психокоррекционными воздействиями, направленными на нормализацию системы отношений ребенка с окружающими.
Психопатизирующее воздействие оказывают социальная дезориентация и отверженность. Последняя часто развивается на фоне уже сложившихся психопатоподобных нарушений. Психопатоподобное поведение могут порождать также синдромы негативного самопредъявления и демонстративного нигилизма. Как и в случае невротизирующих синдромов, для преодоления негативных психологических последствий психопатизирующих синдромов необходима перестройка системы отношений ребенка с его социальным окружением.
Описанные выше психологические синдромы образуют естественные пары: вариант, характерный для старшего дошкольного — младшего школьного возраста, и подростково-юношеский вариант. Для разных синдромов соотношения внутри такой пары различны. В некоторых случаях подростковый вариант является прямым продолжением ранее сложившегося синдрома. Таковы пары негативное самопредъявление — демонстративный нигилизм, позитивное самопредъявление — гиперсоциальность, уход от деятельности — психологическая инкапсуляция. В других случаях это соотношение не столь однозначно. В парах хроническая неуспешность — тотальный регресс, социальная дезориентация — отверженность, семейная изоляция — групповая изоляция подростковый синдром является не прямым продолжением предшествующего варианта развития, а типичным (но не обязательным) «осложнением» предшествовавшего синдрома.
Во всех описанных случаях смена синдромов не является автоматическим следствием повзросления ребенка. Иногда синдром, типичный, вообще говоря, для дошкольного или младшего школьного возраста, может сохраняться на протяжении подросткового и юношеского возрастов (или даже впервые возникнуть в одном из этих возрастных периодов). Иногда, напротив, «подростковый» синдром может сложиться уже в младшем школьном возрасте.
Вместе с тем, анализ приведенных описаний психологических синдромов показывает, что имеется общее типологическое различие между синдромами младшего школьного и подросткового возрастов. Психологические синдромы младшего школьного возраста определяют специфику процесса учения и вхождения ребенка в школу как социальный институт. Психологические особенности, характерные для того или иного синдрома, воплощаются в особенностях позиции ребенка.
Психологические синдромы подросткового возраста представляют собой различные формы построения системы социальных отношений ребенка с другими людьми. Психологическая представленность разных синдромов определяется различиями в самосознании подростков. Вследствие этого, психологические синдромы в подростковом возрасте значительно более интегративны, чем в младшем школьном, и охватывают личность в целом, во всем многообразии ее социальных связей и представлений о себе.
Подростковые и юношеские синдромы не обязательно складываются на основе имевшихся ранее соответствующих синдромов младшего школьного возраста. Они могут (хотя это и не типично) возникнуть и на основе каких-либо других синдромов или же вообще появиться без предшествующего развития какого-либо психологического синдрома.
При индуктивном подходе из симптомов складываются блоки, а из блоков — синдромы. В отличие от этих «индуктивных синдромов», построенных из элементов-симптомов, в направлении от частного к целому, «феноменологические синдромы» — это целостные клинические картины определенных периодов течения болезни. Движение здесь обратное: от диффузного целого ко все более дифференцированному, конкретному, а внутренняя структура складывается как из феноменов, так и из симптомов. Между ними нет альтернативы, они дополняют друг друга, просто их нельзя подменять одно другим. Симптом адекватен там, где сущность недоступна прямому восприятию. Феномен содержит сущность.
Различие симптома и феномена является частным выражением различия вида или класса и типа. Соответственно этому различают два принципиально различных способа упорядочивания: классификацию и типологию. Но это уже тема отдельного сообщения.
Когда такой выдающийся терапевт как В.Х.Василенко, на которого ориентировался А.В.Снежневский, пишет: «симптомы — фактическая основа диагностики», то это, конечно, верно в отношении того, какова реальная практика современной диагностики, но очень далеко от того, каковой ей следовало бы быть. На самом деле основа диагностики опирается на синдромы, которые определяются самим В.Х.Василенко как группы симптомов, только патогенетически связанных между собой.
Симптоматологический подход к диагностике, например, по специальным справочникам симптомов — это путь для современных компьютерных программ или для постороннего, чуждого этой области знаний. Профессионал (врач, исследователь) движется принципиально другим, намного более эвристичным путем. Клиническая интуиция позволяет в целостной клинической картине или даже в отдельном феномене сразу уловить особое качество, определяющее диагноз органического заболевания мозга, шизофрении, эндогенной депрессии. Современные попытки онаучивания этого процесса, вторжение естественно-научного, позитивистского подхода в психиатрическую классификацию игнорируют специфику психиатрии и лишают ее адекватных категорий.
Место феноменологических категорий, то есть, индивидуальных, физиогномически, художественно схваченных феноменов, заняли индуктивные категории (симптомы), то есть атомарные, безликие, унифицированные, «статистически значимые отклонения того или иного показателя жизнедеятельности организма от его нормальных значений».
Диагностическое значение приобретает только определенная совокупность симптомов, называемая критерием, тогда как феномена нередко достаточно одного. О критерии спрашивает тот, кто не хочет в переживании, в исследовании фактов найти истинное, но ставит себя над всем как судья, тот, кто торопится, кто не любит предмет своего изучения, не благоговеет перед истиной. В результате, словесно нередко совпадающие симптомы и феномены обладают совершенно различным весом. Так, например, симптом сниженного настроения — это некий общий усредненный элемент, который можно наблюдать в структуре различных заболеваний и который требует серии последующих процедур в диагностических целях. Феномен сниженного настроения — это конкретная сложная структура, содержащая типологические и индивидуальные характеристики конкретного заболевания.
При индуктивном подходе из симптомов складываются определенные блоки, а из блоков — синдромы. Эта абстрактно-аналитическая атомизация регулярно приводит к ошибке гипостазирования, то есть, овеществлению используемых абстрактных категорий, конструктов. В результате, различные стороны и аспекты одного и того же предмета рассмотрения искусственно множатся, воспринимаются как самостоятельные, между ними устанавливаются различные мнимые связи, вплоть до причинно-следственных. Все это часто приводит к совершенно искусственным построениям и выводам. Феноменологический подход гарантирует от этих ошибок.
В отличие от «индуктивных синдромов», построенных из элементов-симптомов, в направлении от частного к целому, «феноменологические синдромы» — это «целостные клинические картины определенных периодов течения болезни», то есть движение здесь обратное: от диффузного целого ко все более конкретному, а внутренняя структура складывается как из феноменов, так и из симптомов.
Индивидуальный феномен типологически идентифицируется с инвариантным феноменом, и его атипия служит дополнительным ценным указанием относительно характера болезни.
Ярким примером непонимания существа феноменологических и индуктивных категорий является их отождествление соответственно с описательными и объяснительными категориями. Отношения здесь более сложные.
Феноменологические — это одновременно и понимающие категории, тогда как в качестве описательных категорий нередко используются индуктивные, которые являются одновременно объяснительными. Понимание — это интуитивное постижение, которое феноменологический метод делает строго научным. Понять — значит не нуждаться в объяснении. Но объяснить — это еще не понять. Разграничение понимания и объяснения — одно из наиболее фундаментальных в науках о человеке, введенное Вильгельмом Дильтеем в психологию, а Карлом Ясперсом в психиатрию. В различных сферах действительности или, еще вернее, в различных конкретных проблемах соотношение понимания и объяснения может быть различным. Например, право принципиально формально и опирается на объяснение, а этика, наоборот, неформальна и основывается на понимании.
Феноменологические понятия пытаются передать уникальную физиономию внутренних переживаний. Переживая «муки слова», недостаток слов, в поисках наиболее верного, адекватного описания, ухватывающего само существо конкретного переживания, обращаются к всевозможным сравнениям и метафорам, даже неологизмам. Это часто делает сам больной. Поэтому так важно текстуально записывать жалобы, побуждать больного вновь и вновь описать свои переживания, что он имеет в виду под тем или иным используемым словом. Не удовлетворяться шаблонным языком, часто подсказками и прежними кальками, в которых больной привык повторять свои жалобы. Фактически это художественное описание, попытка вылепить в словах нечто максимально адекватное переживанию, используя слова обыденного языка, которые — при всей своей неточности — позволяют тем не менее выразить ту нюансировку, тот индивидуальный профиль, физиономию переживания, который редуцируется и безвозвратно пропадает при использовании «строго научных», узко аналитических, индуктивных терминов.
Итак, описательные категории являются наиболее общими (это может быть просто взгляд со стороны), понимающие категории предполагают вчувствование в предмет исследования, эмпатию, феноменологические — включают процедуру феноменологического метода.
В связи с широким использованием индуктивных категорий в качестве описательных, каждая научная школа, не фундированная феноменологически, попадает в порочный круг: она видит только соответствующее своей концепции, по крайней мере, резко акцентирует его, теряя способность к трезвой соразмерности в оценке реального контекста. Неадекватное использование индуктивных категорий может вести к самообману, иллюзорному видению действительности, «подтверждению» изначально имевшихся предвзятостей. Поэтому принципиально важно развести описательные и объяснительные категории, не допускать их пересечения.