В 1911 г. польский физик Камерлинг-Оннес, впервые получивший жидкий гелий и открывший путь к систематическим исследованиям материалов при температурах, близких к абсолютному нулю, обнаружил, что при, 4К ртуть полностью теряет электрическое сопротивление и становится сверхпроводником. В 1933 г. Мейснер и Оксенфольд показали, что сверхпроводник одновременно является идеальным диамагнетиком, то есть полностью выталкивает линии магнитного поля из своего объёма. Такие, ранее неизвестные, свойства материалов открывали фантастические возможности для создания эффективных систем производства, накопления и передачи энергии на большие расстояния, сверхмощных генераторов, высокоскоростного транспорта на магнитной подушке, мощных магнитных систем для термояда, ускорителей элементарных частиц, сверхбыстрых ЭВМ и сверхчувствительных диагностических устройств. Однако длительное время на пути к реализации этих идей существовала фундаментальная преграда — крайне низкая температура перехода в сверхпроводящее состояние, называемая критической температурой. За 75 лет её удалось поднять до 23,2 К на интерметаллиде NbsGe, но это означало необходимость использования в качестве хладоагента дорогого и крайне капризного в эксплуатации жидкого гелия. Прогресс в создании материалов с более высокой критической температурой (Тс) давался с огромным трудом, и Британское королевское общество учредило премию в десять тысяч фунтов стерлингов за повышение критической температуры всего лишь на один градус. Однако общепризнанные теории сверхпроводимости не только не нацеливали исследователей на прорыв температурного барьера, а напротив, порождали неверие в принципиальную его возможность.
Громом среди ясного неба стала публикация 18 октября 1986 г. в журнале «Zeitschrift fur Physik» статьи швейцарских учёных И.Беднорца и К.Мюллера о способности керамики на основе оксидов меди, лантана и бария (La2-xBaxCu04) переходить в сверхпроводящее состояние при 30 К. Логика открытия первого из так называемых высокотемпературных сверхпроводников (ВТСП) лучше всего описана в лекции, прочитанной его авторами при вручении им Нобелевской премии, и опубликованной на русском языке в журнале «Успехи физических наук». Самым поразительным было то обстоятельство, что сверхпроводимость проявляли не особые органические или полимерные структуры, на которые возлагали надежды физики-теоретики, а оксидная керамика, для которой более характерны диэлектрические или полупроводниковые свойства. Однако более всего специалистов потрясло то, что оксидные композиции, проявлявшие сверхпроводящие свойства, были синтезированы давно. В 1978 г. это сделали сотрудники ИОНХ РАН В. Лазарев, Б. Кахан и И. Шаплыгин, опубликовавшие свои результаты год спустя в Журнале неорганической химии. Говорят, что они пытались исследовать синтезированные образцы, но жидкий гелий был им недоступен, точно также, как и французским исследователям К.Мишелю и Б.Раво, синтезировавших аналогичные и многие другие купраты независимо от российских коллег. Трагична судьба последних: двое (В. Лазарев и И. Шаплыгин) преждевременно ушли из жизни, третий (Б. Кахан) -эмигрировал в США и оказался потерян для фундаментальной науки.
Однако Беднорц и Мюллер, разумеется, не были плагиаторами, они нашли то, что искали целеустремлённо и настойчиво вопреки прогнозам и теориям. Главная заслуга швейцарских учёных состояла в том, что их первоначальный и сравнительно скромный успех разрушил все теоретические, технологические и даже психологические барьеры и позволил в течение короткого времени создать новые поколения оксидных сверхпроводников, которые почти одновременно были синтезированы в США, Японии, Китае и России. Но этот скачок был подготовлен всей логикой развития химии твёрдофазных материалов То, что казалось гениальной, но случайной находкой для специалистов в области сверхпроводников, по существу было закономерным результатом развития неорганической химии на стыке с физикой твёрдого тела.