Когда началась корейская война и мы писали, что единственный агрессор – империализм, а единственная жертва – корейский пролетариат, мы дали точное определение систематическому убийству тысяч людей, продолжающемуся уже пять месяцев. Природная жестокость, оскорбительный цинизм и, в высшей степени преступный характер империалистических государств никогда не проявлялись столь очевидно до этой резни. Мы писали, что Корея была логичным продуктом разделения корейской территории на две зоны влияния – американскую и русскую, на два правительства, на два марионеточных государства. Мы разоблачали это зловещее жульничество, совершенное против трудящихся всего мира.
Наша критика того времени снова становится актуальной и подтверждает свою точность. Мы ничего не изменили в ней даже когда “L’Unita” на девяти колонках и с подтверждающими стратегическими картами давала отчет о победах северян, и когда “Il Popolo” визжала от радости — самой что ни на есть христианской — при быстром продвижении вперед матросов и солдат южан.
Вчера мы разоблачали тот факт, что империалистические штабы без колебаний обращаются с корейским народом, как с подопытным кроликом для испытания новых моделей бронетехники, новых самолетов, базук; сегодня мы разоблачаем их желание сделать из Кореи атомный полигон, или, точнее, предлог для “дипломатического” применения ядерного оружия в корейскую войну. Сегодня, как и вчера, мы утверждаем, что действительное освобождение корейского народа заключается в освобождении его от всякого империалистического руководства.
Демагогическое “все вернутся к рождеству”, брошенное Макартуром по случаю начатой им окончательной битвы, нас не удивило. Мы знаем, что в умах генералов и дипломатов крутится совсем другое. Корейская война уже второй раз становится предметом дебатов в Совете Безопасности ООН. По этому поводу нами было написано, что серьезные резоны экономического характера в лагере западного капитала подталкивают к компромиссному решению. С позицией Англии эти доводы только усилились, следовательно, они продолжают давить всей своей тяжестью. Что привело к перспективе немедленного компромисса. Это объяснимо, если сопоставить дипломатическую баталию в Совете Безопасности и последние военные действия. Если дипломатия – оружие империализма, то, как от него отделить более значимое, более грубое и более понятное оружие – милитаризм? Действительно, отмечают, что когда государство говорит языком дипломатии, его вооруженная рука уже действует, готова к действию, либо должна начать действие.
Доклад Макартура не стал исключением из правила. Никто не может с уверенностью сказать, какую цель преследовал Макартур, когда он начал наступление незадолго до того как соберется Совет Безопасности и прибудет китайская делегация. Может быть, выдвинуто много гипотез, отличающихся предпосылками, но сходящихся в общем выводе: наступление в корейской войне было начато, как превентивная мера против корейско-китайского контрнаступления или с намерением спровоцировать его. В связи с тем, что США одновременно действовали на двух фронтах — военном и дипломатическом, вполне вероятно цель Макартура заключалась в создании благоприятного соотношения сил для Вашингтона. Такого соотношения, которое могло им гарантировать дипломатическую победу в ООН. Много можно было бы дать ответов и выдвинуть разнообразных гипотез, но что мы считаем необходимым подчеркнуть, так это совпадение военных действий с практикой ООН.
Китайская делегация в это время совершает турне, останавливается в Москве, потом в Праге; когда она прибыла в Лондон, за её странствованием уже несколько дней следило общественное мнение. Официальная беседа с представителем Англии, дружеская атмосфера. Пресса упивается этим. Затем прибытие в Лейк-Саксесс и первые разногласия. Тем временем Макартур начал известное наступление — американские войска не далеки от достижения границы с Манчжурией. И вдруг полный поворот корейского фронта — контрнаступление северян, “обвал” (этот термин употреблялся американскими генералами) снова катит корейскую войну в обратном направлении. Тревога во всем западном блоке, военный психоз сумасшедшим темпом охватывает его, погружая все сферы общественной жизни в состояние сильной боязни.
Это отчасти напоминает то, как если бы мы вернулись в июнь месяц прошлого года, к первым дням корейской войны. Те же крики, те же проявления истерии, та же пропаганда. И, прежде всего, та же проблема, симптоматичная, очевидная. Империалистические силы привели в движение, приняли решение, выполнили, подготовили, убили, чтобы снова впасть в собственные противоречия, порождающие одну войну, с целью потушить пожар другой войны и этим создать причину для начала третьей.
Широко известным утверждениям Трумэна об использовании атомной бомбы в корейской войне противостоят немедленно занятые позиции Франции и Англии и поездка Эттли в Вашингтон. Очевидно, что если целью угрозы Трумэна было оказание давления на Францию и Англию, чтобы поколебать их непримиримую в последнее время позицию по немецкой проблеме, североатлантической армии и политике в Азии, то на данный момент она не реализована. Более того, будущие события продемонстрируют нам, каким является англо-французский вес в азиатской политике.
Речь Трумэна может быть только пробным шаром. Но при всей своей циничной ясности она предупреждает нас, какая участь ожидает народы, раскачиваемые действиями империалистов. Продолжая разоблачать преступный характер действий империалистов, мы полагаем, что долг трудящихся масс – бороться за вывод из Кореи американских и китайских войск, чтобы корейскому народу не мешали добиваться национального и социального освобождения революционным путем, без взаимодействия с СССР, Китаем или ООН.
(“Il Libertario”, 13 декабря 1951)