Содержание
Познания, его возможности и границы
Структура и динамика процесса познания
Методы познания
Каковы свойства истины, ее критерии
Список литературы
Познания, его возможности и границы
Из всех видов познавательной активности человека (обыденной, игровой, художественной, научной) самым мощным и эффективным является, конечно, научный. Достижения науки огромны и неоспоримы. Да к тому же научный прогресс самым очевидным образом ускоряется в последние столетия. Означает ли это, что научному познанию в перспективе подвластно все, и нет таких преград, которые оно не смогло бы преодолеть? К сожалению, нет.
Даже у научного познания есть свои издержки, область действия и границы применимости. Связаны они с особенностями применяемых наукой методов. В философии этот вопрос обсуждается со времен И. Канта, впервые, пожалуй, четко поставившего проблему пределов человеческого познания. То, что развитие науки непрерывно наталкивается на всевозможные преграды и границы, — естественно. На то и разрабатываются научные методы, чтобы их преодолевать. Но, к сожалению, некоторые из этих границ пришлось признать фундаментальными. Преодолеть их, вероятно, не удастся никогда.
Одну из таких границ очерчивает наш опыт. Как ни критикуй эмпиризм за неполноту или односторонность, исходная его посылка все-таки верна: конечным источником любого человеческого знания является опыт (во всех возможных формах). А опыт наш, хоть и велик, но неизбежно ограничен. Хотя бы временем существования человечества. Десятки тысяч лет общественно-исторической практики — это, конечно, немало, но что это по сравнению с вечностью? И можно ли закономерности, подтверждаемые лишь ограниченным человеческим опытом, распространять на всю безграничную Вселенную? Распространять-то, конечно, можно, только вот истинность конечных выводов в приложении к тому, что находится за пределами опыта, всегда останется не более чем вероятностной.
Причем и с противником эмпиризма — рационализмом, отстаивающим дедуктивную модель развертывания знания, положение не лучше. Ведь в этом случае все частные утверждения и законы теории выводятся из общих первичных допущений, постулатов, аксиом и пр. Однако эти первичные постулаты и аксиомы, не выводимые и, следовательно, не доказуемые в рамках данной теории, всегда чреваты возможностью опровержения. Это относится и ко всем фундаментальным, т.е. наиболее общим теориям.
Таковы, в частности, постулаты бесконечности мира, его материальности, симметричности и пр. Нельзя сказать, что эти утверждения вовсе бездоказательны. Они доказываются хотя бы тем, что все выводимые из них следствия не противоречат друг другу и реальности. Но ведь речь может идти только об изученной нами реальности. За ее пределами истинность таких постулатов из однозначной превращается опять-таки в вероятностную. Так что сами основания науки не имеют абсолютного характера и в принципе в любой момент могут быть поколеблены.
Другой пограничный барьер на пути к всемогуществу научного познания возвела сама природа человека. Загвоздка оказалась в том, что человек — существо макромира (т.е. мира предметов, сопоставимых по своим размерам с человеком). И средства, используемые учеными в научном поиске — приборы, язык описания и пр., — того же масштаба. Когда же человек со своими макроприборами и макропредставлениями о реальности начинает штурмовать микро- или мегамир, то неизбежно возникают нестыковки. Наши макропредставления не подходят к этим мирам, никаких прямых аналогов привычным нам вещам там нет, и поэтому сформировать макрообраз, полностью адекватный микромиру, невозможно в принципе! Для нас, к примеру, все электроны одинаковы, они неразличимы ни в каком эксперименте. Возможно, что это и не так, но чтобы научиться их различать, надо самому человеку стать размером с электрон. А это вроде невозможно.
Итог: наш «познавательный аппарат» при переходе к областям реальности, далеким от повседневного опыта, теряет свою надежность. Ученые вроде бы нашли выход: для описания не доступной опыту реальности они перешли на язык абстрактных обозначений и математики.
Однако сложность ситуации заключается в том, что сами логика и математика родом из привычного нам макромира. На тех «этажах» реальности, до которых сумел добраться ученый мир, они работают. А вот сработают ли на следующих — не факт.
Следующую пограничную полосу наука соорудила себе сама. Мы привыкли к выражениям типа: «наука расширяет горизонты». Это, конечно, верно. Но не менее верно и обратное утверждение: наука не только расширяет, но и значительно сужает горизонты человеческого воображения. Любая теория, разрешая одни явления, как правило, запрещает другие. Классическая термодинамика запретила вечный двигатель, теория относительности наложила строжайший запрет на превышение скорости света, генетика не разрешает наследование приобретенных признаков и т.п. К. Поппер даже отважился на утверждение: чем больше теория запрещает, тем она лучше! Открывая человеку большие возможности, наука одновременно проявляет и области невозможного. И чем более развита наука, тем больше «площадь» этих «запрещенных» областей.
Итак, наука, научный метод — изобретения, безусловно, полезные и необходимые, но, к сожалению, не всемогущие. Точные границы научного познания пока еще размыты, неопределенны. Но то, что они есть — несомненно. Это — не трагедия и не повод лишать науку доверия. Это всего лишь признание факта, что реальный мир гораздо богаче и сложнее, чем его образ, создаваемый наукой.
Структура и динамика процесса познания
Философия традиционно выделяла в акте человеческого познания два его различных вида: чувственное (перцептивное) и рациональное. Первый самоочевидно связан с деятельностью наших органов чувств (зрения, слуха, осязания и пр.). Второй подразумевает работу разума — абстрактно-понятийное мышление человека.
Формы чувственного и рационального познания
Основные формы чувственного познания: ощущения, восприятия и представления. Разница между ними такова.
Ощущение — это элементарный психический процесс, состоящий в запечатлении отдельных свойств предметов и явлений материального мира в момент их непосредственного воздействия на наши органы чувств.
Восприятие — целостное отражение в сознании предметов и явлений при их непосредственном воздействии на органы чувств. Наиболее важные особенности восприятия: предметность (отнесенность к объектам внешнего мира), целостность и структурность (воспринимается фактически абстрагированная от отдельных ощущений обобщенная структура — не отдельные ноты, а мелодия, например).
Представление — сохраненные памятью образы предметов, когда-то воздействовавших на наши органы чувств. В отличие от ощущений и восприятий для представлений не нужно непосредственного контакта органов чувств с предметом. Здесь психическое явление впервые отрывается от своего материального источника и начинает функционировать как относительно самостоятельный феномен.
Рациональное познание в основном сводится к понятийному абстрактному мышлению (хотя есть и мышление не понятийное). Абстрактное мышление представляет собой целенаправленное и обобщенное воспроизведение в идеальной форме существенных и закономерных свойств, связей и отношений вещей. Основные формы рационального познания: понятия, суждения, умозаключения, гипотезы, теории.
Понятие — это мысленное образование, в котором обобщаются предметы некоторого класса по определенной совокупности признаков. Обобщение осуществляется за счет абстрагирования, т.е. отвлечения от несущественных, специфических особенностей предметов. При этом понятия не только обобщают вещи, но и расчленяют их, группируют в некоторые классы, тем самым отличая их друг от друга. В отличие от ощущений и восприятий понятия лишены чувственного, наглядного своеобразия.
Суждение — форма мысли, в которой посредством связи понятий что-либо утверждается или отрицается.
Умозаключение — рассуждение, в ходе которого из одного или нескольких суждений выводится новое суждение, логически следующее из первых.
Гипотеза — выраженное в понятиях предположение, имеющее целью дать предварительное объяснение какому-либо факту или группе фактов. Подтвержденная опытом гипотеза трансформируется в теорию.
Теория — высшая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных связях определенной области действительности.
Таким образом, в процессе познания аналитически достаточно четко выделяются две человеческие познавательные способности: сенситивная (чувственная) и рациональная (мыслительная). Ясно, что конечный результат (истина) достижим только «совместными усилиями» этих двух составляющих нашего познания. Но какая из них более фундаментальна? Другими словами, где искать наиболее достоверную, базовую основу нашего познания — в чувствах или в мышлении?
Как мы помним из историко-философской части учебника, разные варианты ответа на этот вопрос привели к оформлению в философии двух конкурирующих направлений — сенсуализма (эмпиризма) и рационализма. Сенсуалисты (Д. Локк, Т. Гоббс, Д. Беркли) надеялись обнаружить фундаментальную основу познания в чувственном опыте. Рационалисты (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц) пытались приписать ту же роль абстрактно-логическому мышлению. Аргументы сторон примерно таковы.
Сенсуализм утверждает:
• Нет ничего в разуме, чего первоначально не было бы в чувствах. Разум непосредственно с внешним миром не связан. Без чувственного опыта (ощущений, восприятий) он глух и слеп.
• Без органов чувств человек вообще не способен ни к какому познанию.
• Роль мышления заключается лишь в обработке (анализе, обобщении) чувственного материала, следовательно, разум вторичен, несамостоятелен.
• В познании встречаются ошибки. Однако ощущения сами по себе обманывать не могут. Даже если мы видим мираж в пустыне — ошибаются не органы зрения (они лишь добросовестно фиксируют дошедший до них реальный луч света, отраженный от реального объекта, но много раз преломленный в слоях воздуха с разной плотностью), а интерпретирующий содержание ощущений разум. Значит, все наши заблуждения коренятся именно в нем.
• Управление предметной деятельностью человека корректируется только с помощью органов чувств.
• Установление истинности знания, т.е. его соответствия реальности, требует выхода за пределы сознания и контакта с самой реальностью и, следовательно, не может быть осуществлено внутри мышления, такого контакта не имеющего.
У рационализма, однако, свои резоны.
• Только разум способен обобщать получаемую органами чувств информацию, отделять в ней существенное от несущественного, закономерное от случайного. Только мышление имеет возможность преодолевать ограниченность чувственного опыта и устанавливать знание всеобщее и необходимое.
• Восприятия одного и того же предмета в разное время и разными лицами не совпадают; чувственные впечатления отличаются хаотическим многообразием, они часто не согласуются между собой и даже противоречивы. Только разум способен внести в этот хаос порядок, найти в разнообразии восприятий общие основания и системное единство.
• Чувства нас нередко обманывают: нам кажется, что Солнце движется вокруг Земли, хотя разумом мы понимаем, что все обстоит с точностью до наоборот.
• Хотя разум и имеет своим источником ощущения и восприятия, он и только он способен выходить за их пределы и получать знания о таких объектах, которые в принципе недоступны нашим органам чувств (элементарные частицы, гены, скорость света и пр.).
• Только разум обладает креативной способностью, т.е. возможностью идеально конструировать разные предметы (средства труда, транспорта, связи и т.п.), которые, будучи материализованными, составляют основу человеческой жизнедеятельности.
• Критерием истинности знания вполне может служить его логическая непротиворечивость, т.е. следование правилам логического вывода при условии верного выбора исходных аксиом, устанавливаемых интеллектуальной интуицией.
Как видим, аргументы обеих сторон достаточно весомы. У каждой из них есть, что называется, «своя правда». Однако при такой постановке вопроса — либо чувства, либо разум — исходная проблема абсолютно достоверной основы познания выглядит совершенно неразрешимой. Поэтому не могли не появиться концепции, объявившие апологию или чувств, или разума односторонним подходом к проблеме. В частности, И. Кант посчитал процесс познания «синтезом чувственности и рассудка». Марксистская философия чуть позже увидела во взаимосвязи чувств и разума диалектическое единство противоположностей. Возникающее противоречие между чувственной и рациональной ступенями познания разрешается их синтезом в акте предметно-практической деятельности человека. Концепция неразрывной взаимосвязи чувственно-рациональных форм освоения действительности с предметной деятельностью человека стала безусловным достижением марксистской гносеологии. (Эта взаимосвязь подробно проанализирована в предыдущей главе настоящего учебника.) Однако включенная в нее идея «ступенчатого» движения познания «от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике» оказалась гораздо менее удачной.
По современным представлениям чувственные и рациональные формы познания нельзя рассматривать как последовательные этапы (ступени) познавательного процесса. Такое утверждение опирается на два основания. Одно из них заключается в том, что у развитого человека нет чистого, беспредпосылочного «живого созерцания», в котором якобы веши воспринимаются такими, какие они есть «на самом деле». Наше восприятие изначально нагружено смыслами, заботливо подготовленными мышлением (причем не индивида, а общества, всех поколений людей). Ни о чем не думая и просто смотря, допустим, на стол, мы все равно будем «видеть» не какой-то твердый, тяжелый и как-то оформленный предмет, а именно «стол», т.е. предмет человеческой культуры, предполагающий совершенно определенный способ его использования. Даже если воспринимаемый предмет нам ни разу в жизни не попадался, мы все равно будем пытаться уловить в нем сходство с уже знакомыми предметами, отнести его к какой-то определенной категории.
В таком восприятии даже чисто физические характеристики предметов могут искажаться. Попросите в любой аудитории припомнить диаметр монеты достоинством в одну копейку. Цифры будут называться, конечно, разные, но они всегда будут меньше реальной (16 мм), и никогда — больше. Но почему же непременно меньше? Да именно потому, что «копейка» — исчезающе малая величина в современной российской действительности. Сей факт и деформирует наше восприятие обычного материального объекта.
Таким образом, «чистого» созерцания у человека не получается. Оно безнадежно «испорчено» социальностью, т.е. выработанными в детстве установками, что и как надо видеть, а также понятиями, ценностями, эмоциями и прочими «смыслами», освободиться от которых человек не сможет, даже если сильно захочет. Следующее основание отказа от рассмотрения чувств и разума как ступеней познания состоит в том, что абстрактные понятия редко возникают путем индуктивного обобщения свойств предметов, зафиксированных ощущениями. Наоборот, ощущения как бы «отбирают» из бесконечного разнообразия предстающих перед ними свойств предметов природы только те, которые как бы намечены заранее составленным планом. То есть понятийные схемы рассечения и обобщения реальности уже встроены в формы чувственного познания. Таким образом, человеческое познание оказывается изначально структурированным.
Есть сильное подозрение, что структуры эти даны человеку от рождения. Но суть их, разумеется, не биологическая, а социобиологическая — они формируются на основе специфически человеческой предметной деятельности и закрепляются эволюцией не только социально (в языке, обычае, науке и пр.), но и генетически. Как считает выдающийся австрийский биолог и философ Конрад Лоренц (1903-1989):
мы не учимся думать, мы выучиваем, вместе со словарем, символы вещей и отношений между ними, укладывая выученное в ранее сформировавшуюся несущую конструкцию, без которой мы не могли бы думать, попросту не были бы людьми.
В философии идея изначальной структурированности познания активно отстаивалась, как вы помните, И. Кантом (в учении об априорных категориях рассудка), Г. Гегелем (в учении об абсолютной идее как объективном развертывании логической сущности мирового духа) и др.
Кроме того, с появлением в XX в. общей теории систем стал возможен принципиально иной взгляд на соотношение чувственной и рациональной составляющих процесса познания. Мышление — это системное свойство, само возникновение которого радикально меняет все функции элементов системы (восприятия, деятельности и пр.), бывших ранее функционально самостоятельными. И в этом новом единстве элементы системы уже нельзя рассматривать так, будто они совместно выполняют свои прежние функции.
Если мы скажем, что в акте познания человек сначала вещь ощущает, воспринимает, а потом уже (на следующем этапе) осмысливает ее по результатам восприятия, мы совершим существенную ошибку. Хотя такое суждение и отвечает требованиям здравого смысла, оно в принципе неверно. Ведь это примерно то же самое, что сказать: в акте приема пищи человек ведет себя сначала как животное, поскольку удовлетворяет чисто физиологические потребности, а потом как человек, поскольку обставляет это действие разными социальными условностями. Но ведь такое утверждение бессмысленно: удовлетворяя свои биологические потребности, человек в любом случае остается человеком (даже когда он ведет себя «хуже» животного). Качество «быть человеком» — системное, и потому не раскладывается на самостоятельные функции: быть отдельно животным и отдельно человеком одному и тому же индивиду нельзя! И в познании человеческом ситуация аналогична. Это единый синтетический процесс, все элементы которого (формы чувственного и рационального познания) включены в общее системное единство и существенно им преобразованы.
Так что, если чувства с разумом и можно называть «ступенями» процесса познания, то только в единственном смысле: эволюционно-историческом. Ведь мышление и в самом деле исторически более поздний продукт эволюции, нежели ощущения и восприятия.
Уровни познания
Кроме чувственных и рациональных форм познания, в его структуре можно различить и несколько уровней: обыденно-практический и научный, эмпирический и теоретический.
Обыденное познание опирается на повседневный жизненный опыт человека. Оно характеризуется относительной узостью, здравым смыслом, «наивным реализмом», соединением рациональных элементов с иррациональными, многозначностью языка. Оно по большей части «рецептурно», т.е. ориентировано на непосредственное практическое применение. Это больше «знание как…» (готовить, мастерить, использовать), чем «знание что…» (собой представляет тот или иной предмет).
Научное познание отличается от обыденно-практического множеством свойств: проникновением в сущность объекта познания, системностью, доказательностью, строгостью и однозначностью языка, фиксацией методов получения знания и т.д.
Эмпирический и теоретический уровни выделяются уже внутри собственно научного знания. Их отличают особенности процедуры обобщения фактов, применяемые методы познания, направленность познавательных усилий на фиксацию фактов или создание общих объяснительных схем, интерпретирующих факты и др.
Методы познания
Важнейшим структурным компонентом организации процесса познания считаются также его методы, т.е. устоявшиеся способы получения нового знания. Многие философы, как вы помните, именно в открытии и обосновании универсального метода познания видели основное назначение философии. Ф. Бэкон сравнивал метод со светильником, освещающим дорогу бредущему во тьме путнику; Р. Декарт иллюстрировал значимость метода аналогией с преимуществами плановой застройки городов перед хаотичной и т.д. Сущность метода познания можно сформулировать очень просто: это такая процедура получения знания, с помощью которой его можно воспроизвести, проверить и передать другим. В этом и заключаются основные функции метода.
Итак, метол есть совокупность правил, приемов познавательной и практической деятельности, обусловленных природой и закономерностями исследуемого объекта.
Таких правил и приемов существует великое множество. Часть из них опирается на обычную практику обращения человека с предметами материального мира, другие предполагают более глубокое обоснование — теоретическое, научное. Научные методы представляют собой по сути оборотную сторону теорий. Всякая теория объясняет, что собой представляет тот или иной фрагмент реальности. Но, объясняя, она тем самым показывает, как с этой реальностью следует обращаться, что с ней можно и нужно делать. Теория как бы «сворачивается» в метод. В свою очередь, метод, направляя и регулируя дальнейшую познавательную деятельность, способствует дальнейшему развертыванию и углублению знания. Человеческое знание по существу и приобрело научную форму именно тогда, когда «догадалось» отследить и сделать ясными методы своего появления на свет.
Современная система методов познания отличается высокой сложностью и дифференцированностью. Существует множество возможных способов классификации методов: по широте «захвата» реальности, по степени общности, по применимости на разных уровнях познания и т.д. Возьмем для примера самое простое разделение методов на общелогические и научные.
Первые присущи всему познанию в целом. Они «работают» как на обыденном, так и на теоретическом уровнях познания. Это такие методы, как анализ и синтез, индукция и дедукция, абстрагирование, аналогия и пр. Природа их универсальности объясняется тем, что эти приемы исследования реальности являются наиболее простыми и элементарными операциями действий каждого человека и формируются практически напрямую, т.е. без посредников в виде сложных теоретических обоснований. Ведь даже если мы не знаем законов формальной логики, наше мышление все равно будет по большей части логичным. Но черпает эту логичность мышления обычный человек не из науки, а из своих материально-предметных действий, «логику» которых (т.е. законы природы) нельзя нарушить даже при очень большом желании. Охарактеризуем вкратце некоторые из общелогических методов.
Анализ — познавательная процедура мысленного (или реального) расчленения, разложения объекта на составные элементы в целях выявления их системных свойств и отношений.
Синтез — операция соединения выделенных в анализе элементов изучаемого объекта в единое целое.
Индукция — способ рассуждения или метод получения знания, при котором общий вывод делается на основе обобщения частных посылок. Индукция может быть полной и неполной. Полная индукция возможна тогда, когда посылки охватывают все явления того или иного класса. Однако такие случаи встречаются редко. Невозможность учесть все явления данного класса заставляет использовать неполную индукцию, конечные выводы которой не имеют строго однозначного характера.
Дедукция — способ рассуждения или метод движения знания от общего к частному, т.е. процесс логического перехода от общих посылок к заключениям о частных случаях. (Помните Шерлока Холмса?) Дедуктивный метод может давать строгое, достоверное знание при условии истинности общих посылок и соблюдении правил логического вывода.
Аналогия — прием познания, при котором наличие сходства, совпадение признаков нетождественных объектов позволяет предположить их сходство и в других признаках. Так, обнаруженные при изучении света явления интерференции и дифракции позволили сделать вывод о его волновой природе, поскольку раньше те же свойства были зафиксированы у звука, волновой характер которого был уже точно установлен. Аналогия — незаменимое средство наглядности, изобразительности мышления. Но еще Аристотель предупреждал, что «аналогия не есть доказательство»! Она может давать лишь предположительное знание.
Абстрагирование — прием мышления, заключающийся в отвлечении от несущественных, не значимых для субъекта познания свойств и отношений исследуемого объекта с одновременным выделением тех его свойств, которые представляются важными и существенными в контексте исследования. Абстрагирование является очень острым и эффективным инструментом теоретического разума, позволяющим хирургически точно «вырезать» из хаотичного переплетения реальных связей и отношений именно те, которые представляют сущность изучаемого объекта. В рамках же обыденного познания «абстрактное мышление» означает, как правило, мышление бедное, бессодержательное, одностороннее. Происходит это потому, что на данном уровне фактически нет средств различения абстракций существенных и несущественных, случайных и необходимых. (Когда мы сердимся на кого-то и даже позволяем себе награждать другого человека разными обидными характеристиками; или когда мы голосуем за того или иного политика просто потому, что он «симпатичный», мы демонстрируем примеры самого настоящего абстрактного, т.е. отвлеченного мышления. Только «отвлекаются» при этом и становятся причиной нашего поведения свойства людей не самые важные, не выражающие их суть, а случайные, поверхностные, хотя и наиболее заметные.) На теоретическом же уровне абстрагирование — лишь начальный шаг, после которого начинается длительный и сложный процесс восхождения от абстрактного (одностороннего, но существенного) к конкретному (полному, многостороннему) знанию о предмете.
Все перечисленные общелогические методы используются, разумеется, и в научном познании.
В научном познании принято также выделять методы эмпирического уровня познания — наблюдение, измерение, эксперимент и методы теоретического уровня — идеализация, формализация, моделирование, системный подход, структурно-функциональный анализ и т.д. Все эти методы относятся к разряду общенаучных, т.е. применяемых во всех областях научного знания. Кроме них существуют и частнонаучные методы, представляющие собой системы сформулированных в императивной форме принципов конкретных научных теорий.
Что же касается философии, то и эта система знания, имея теоретический статус, формулирует свои методы или принципы подхода к познанию реальности. В силу предельно общего характера предмета философского знания заключающийся в нем метод содержит не менее общие принципы. К ним относятся:
• принцип объективности;
• принцип детерминизма (т.е. всеобщей причинной обусловленности и закономерной связи явлений);
• принцип развития;
• принцип системности и др.
Вклад философии в систему методов познания в не меньшей мере заключается и в разработке содержания предельно общих понятий нашего мышления — категорий общего и единичного, необходимого и случайного, формы и содержания и т.д. Категориальная сетка нашего мышления имеет и методологическую функцию. Система категорий есть не только средство сохранения знания, но одновременно и средство анализа, рассечения любой реальности и на любом уровне (будь то теоретический или обыденный). Установление точного значения этих категорий и отслеживание их генезиса и исторической изменчивости есть не что иное, как построение метода познания, причем самого общего и универсального из всех возможных.
Систему наиболее общих методов познания, а также учение об этих методах принято называть методологией. Ныне методология научного познания имеет статус относительно самостоятельной философской дисциплины. Однако степень влияния философии на процесс познания определяется не только, и даже не столько, сугубо теоретическими ее построениями в области методологии. Философия оказывает воздействие на общее развитие познания, встраивая свои базовые принципы в мировоззрение людей (как ученых, так и неученых). Один из таких принципов — гносеологический оптимизм — безусловная уверенность в том, что истина в процессе познания в конечном счете достижима. Однако философия не была бы философией, если бы и здесь не увидела проблему, а не просто констатацию очевидности.
Каковы свойства истины, ее критерии
Способно ли человеческое познание, в том числе и научное, приводить к истине? Автоматически ответить на этот вопрос положительно философия не может, поскольку за тысячелетия ее существования было сформулировано немало аргументов, выражавших на сей счет большие сомнения. В античные времена сомнения в достоверности знания называли скептицизмом. (Более других на этой почве отличились софисты, Пиррон, его ученик Тимон и др.) По мере накопления аргументов, примерно к Новому времени, античный скептицизм превращается в полномасштабный агностицизм, т.е. философскую позицию, отрицающую принципиальную возможность познания человеком окружающего мира.
Важнейшей характеристикой истины является ее объективность, т.е. независимость от познающего субъекта. Ведь содержание истины определяется объектом познания, которому она должна соответствовать. Знание о движении Земли вокруг Солнца содержательно определяется объектом познания (взаимодействием Земли и Солнца), а не субъектом (человеком). Все это достаточно очевидно, но неполно. Ибо истина есть все-таки знание, а знание, в свою очередь, представляет собой форму субъективной деятельности, принадлежит субъекту (человеку). Но можно ли принадлежать субъекту и быть при этом от него совершенно независимым? Разумеется, нет. Значит, любая истина еще и субъективна, т.е. зависит от познающего субъекта. Объективная и субъективная — это не две разные истины, а одна единая истина, обладающая двумя противоположными характеристиками, которые слиты, спаяны воедино в любом знании, в том числе и в научных теориях. Субъективность истины не означает ее искаженности, деформированности, произвольности и т.п. Эта характеристика указывает лишь на то, что системой отсчета является человек с его специфическими особенностями.
Но раз все системы отсчета равноправны, а количество их не поддается исчислению, значит, любое человеческое знание всегда было и будет неполным, неокончательным, ибо принципиально невозможно учесть одновременно все системы отсчета.
Поэтому любая истина (имеется в виду достаточно богатая содержательно система знания) всегда относительна, т.е. неполна, неточна, приблизительна, содержит возможность изменения и приращения знания. При этом признание относительности (релятивности) истин совершенно не исключает, а, напротив, — предполагает наличие истин абсолютных, т.е. знания полного, точного, окончательного, не подверженного дальнейшим изменениям. Как и в любой другой диалектической паре противоположностей, абсолютную и относительную истину невозможно отделить одну от другой. Они существуют лишь вместе, в противоречивом единстве: фрагменты абсолютной истины как бы вкраплены в общий массив знаний, именуемый истиной относительной. А постепенное накопление все большего числа таких фрагментов и есть собственно познание.
Как своеобразную систему отсчета можно рассматривать и те условия существования объекта познания, изменение которых влечет за собой изменение и самого объекта. Подобная связь истинности знания с условиями существования его объектов составляет содержание принципа конкретности истины. Проще говоря, не бывает истин, годных на все случаи жизни, применимых ко всем условиям и обстоятельствам. Сумма углов треугольника равна 180 градусам только на плоскости, на искривленной же поверхности она будет иной. Законы классической механики действуют лишь при скоростях тел, заведомо меньших скорости света, при приближении же к ней действуют уже закономерности, открытые А. Эйнштейном, и т.д. Одним словом, всякая научная (да и не только научная) истина имеет ограниченную область применимости, выход за пределы которой превращает истину в ее противоположность — заблуждение.
Таким образом, истинность всех форм знания обладает целым рядом особенностей, фундаментальных ограничений, делающих ее установление весьма длительным, сложным, диалектически противоречивым процессом.
Критерии истины.
Основным критерием истины в познании выступает практика, т.е. материальная, чувственно-предметная деятельность людей. Этот критерий обладает по меньшей мере двумя достоинствами: 1) апеллируя к материальному началу, он выводит нас за пределы чисто идеальной познавательной деятельности, т.е. обладает свойством объективности; 2) позволяет обосновать предельную для человечества общность (всеобщность) суждений, ибо включает весь многомиллионолетний исторический его опыт.
Однако и этот критерий не может быть абсолютным, так как человечество накопило хотя и большой, но все же ограниченный практический опыт, и его может просто не хватить для подтверждения или опровержения какой-либо гипотезы. Кроме того, существует и такой класс суждений, который в принципе невозможно окончательно подтвердить или опровергнуть практическим опытом. Это все те суждения, которые явно или неявно опираются на идею актуальной бесконечности. Так, в принципе нельзя сделать окончательного логического вывода относительно существования Бога, вмешательства внеземных цивилизаций в земные дела и т.д.
В таких случаях в философии принято применять принцип, известный под названием «бритвы Оккама»: «не следует умножать сущности без необходимости». Смысл его в том, что из всех возможных объяснений случившегося наиболее вероятно самое простое. Если вам позвонили в дверь, то скорее всего к вам в гости напрашивается сосед, а не английская королева, хотя в принципе и это возможно. Если происхождение человека на Земле поддается естественному земному объяснению, то ссылаться на сверхъестественные силы в этом случае скорее всего неразумно и т.д.
Однако этот принцип отнюдь не претендует на установление «окончательной истины в последней инстанции». Это скорее — правило целесообразного поведения в условиях гносеологической неопределенности. Принципиальная незавершенность, неполнота, открытость новому, неожиданному — существенная особенность человеческого познания.
Итак, главным критерием истинности наших знаний является практика. Но главным — не значит единственным. Существуют и дополнительные критерии отличения истин от заблуждений (на которые, собственно, и опираются неклассические теории истины). Наибольшее применение они находят в научном познании. Особенно на предварительных его этапах, когда речь идет о выборе наиболее правдоподобных гипотез. В качестве дополнительных критериев истинности такого знания служат:
• согласованность или формально-логическая непротиворечивость знания, обеспечиваемая дедуктивным способом развертывания теории;
• простота — хорошей считается та концепция, которая объясняет максимально широкий круг явлений, опираясь на минимальное количество исходных принципов;
• внутреннее изящество, гармоничность, красота и даже остроумие предлагаемых гипотез и др.
Список литературы
1. философия учебник для вузов/под ред. проф. В.Н. Лаврененко / 3е издание М.:ЮНИТИ 2004г. 622с.
2. Алексеев П.В., Панин А.В. философия: учебник.-3е изд., М.: ТК проспект, 2004. – 608с.
3. Хрестоматия по философии: Учебное пособие для высших учебных заведений. Сост. А.Р. Абдуллин. – Уфа, 2003. – 439 с.
4. Алексеев П.В. Социальная философия: Учебное пособие. — М.: ООО «ТК Велби», 2003 — 256 с.
5. Балашов Л. Е. Философия: Учебник.. — М., 2003. — 502 с.
6. Барулин В.С. Социальная философия: Учебник. — Изд. 2-е. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 2000. — 560 с.
7. Социальная философия. Учебник. — Под редакцией И.А. Гобозова. — М.: Издатель Савин С.А., 2003. — 528 с.